**Дневник.**
Сегодня навещала маму. У подъезда меня окликнула Марфа Петровна, наша соседка.
— О, Людмила, милая, к маме приехала? — крикнула она с балкона, держа в руках лейку с цветами.
— Да, заскочила на чай, — улыбнулась я, хотя уже знала, о чём пойдёт.
— Поговори с ней, ладно? После развода совсем с катушек слетела… — вздохнула Марфа Петровна. — Я в пять утра встаю, голубятню кормлю. Вот сегодня гляжу — а она только с такси! В ярком платье, на каблуках… И, понимаешь, не совсем трезвая. Весь дом уже судачит. Ну куда это в её-то годы? И мужа зря прогнала. Сергей Иванович — золотой человек. Да, накосячил. Но ведь вместе тридцать лет прожили, не мальчики уже!
— Спасибо, поговорю, — процедила я, торопливо заходя в подъезд.
Внутри всё клокотало. Мама, конечно, довела ситуацию до абсурда. Полгода назад застукала отца с любовницей — и сразу подала на развод. Я умоляла простить: ну ошибся, ну что теперь, не вычёркивать же всю жизнь!
Но нет. Вместо того чтобы тихо страдать, мама словно очнулась. Новые наряды, салоны красоты, походы в театры, кафе с подругами до утра. То в соцсетях выложит фото с концерта, то отметится в сторис у каких-то музыкантов… Мне даже стыдно думать об этом. У меня же скоро свадьба, потом дети. А как я буду представлять её родителям Егора? Где бабушка, а где безбашенная тусовщица?
Открываю дверь — и сразу дух перехватывает: духи, музыка, жареная картошка на плите.
— Людочка! Прилетела! — мама вышла из кухни, сияя.
Она выглядела потрясающе. В свои пятьдесят — подтянутая, с идеальным маникюром, в стильном домашнем комплекте. Не халат, а модный комбинезон. И это… бесило.
— Как там жених? — налила мне чаю.
— Всё нормально, — кивнула я. — А у тебя?
— Замечательно! Вчера в клубе до трёх утра танцевали!
— Марфа Петровна уже рассказала, как тебя в пять утра привезли. И… не в самой трезвой форме.
— Ой, да брось, — махала рукой мама. — Мы что, монахини? Мне нечего стыдиться.
— Мам, — я набрала воздуха. — Ну серьёзно, тебе не кажется, что ты перебарщиваешь? Ты же не девочка. И с папой… ну ладно развод, но столько лет вместе!
Она поставила чашку.
— Людмила, мне пятьдесят. Это не значит, что я должна сдохнуть и превратиться в тень. Я хочу жить.
— Но ты же будущая бабушка! — не сдержалась я. — Как я приведу к тебе детей?
— А почему я должна перестать быть собой, потому что ты решила замуж? — голос её зазвенел. — Я столько лет жила для семьи. Для тебя. Для отца. Он мог изменять, а я не могу пойти на танцы?
— Но это же… — я запнулась. — Неуместно.
— А мне сейчас нужна «уместность»? Я хочу смеяться, любить, пробовать новое. Если тебе стыдно — не зови меня на свадьбу. Я не надену мешковину и не сделаю «бабушкину» стрижку. Я наряжусь, как хочу, и буду танцевать. А может, ещё и кавалера себе найду.
— Мам, хватит, — прошептала я, понимая, что проигрываю.
— Тогда не учи меня, как жить. Я хочу пожить для себя. Хотя бы теперь.
Я вышла, будто меня вывернули. Вечером рассказала Егору.
— Да она просто научилась дышать, — сказал он. — Имеет право.
— Но мне хочется… как-то по-нормальному.
— А ей — нет. Не мучай её.
Через неделю я позвонила сама.
— Мам, давай в СПА сходим? А потом в бар с живой музыкой.
— Ты же боялась, что я тебя опозорю, — усмехнулась она.
— Скажу всем, что ты моя сестра. Всё равно не поверят, что ты — моя мать.
Она рассмеялась.
— Ладно, уговорила. Но домой рано не жди.
Мы провели шикарный вечер. Смеялись, болтали. И я впервые за годы увидела в ней не только мать, но и женщину. Настоящую.
А потом подумала — может, и мне стоит так же? Потому что жить для других — важно. Но и для себя — тоже.