Сегодня, перебирая старые записи, наткнулась на воспоминание, от которого до сих пор сводит живот. Больничная палата, мерцающий свет ламп, медсестра с безучастным лицом, меняющая капельницу. За окном – гробовая тишина, будто весь мир затаился после катастрофы. Тогда я еще не понимала, что катастрофа – это он. Дмитрий.
Мы познакомились в институте. Свадьба была скромная – загс, кафе, однокурсники. Первые годы – общага, сын, надежды. Он умел очаровывать людей – на работе, с друзьями. Но дома – ледяное молчание. Сначала думала, это просто так, характер. Потом – будто между нами вырастает стена. А потом эта стена начала душить. Он никогда не брал меня за руку просто так. Не спрашивал, как дела. Не смотрел в глаза. Хотя с сыном играл – или делал вид.
Когда я забеременела Светой, все изменилось. Он стал пропадать, отмалчиваться. На вопросы – гримаса раздражения. В день родов даже не пришел. «Дела», – бросил в трубку.
Я справлялась одна. Ночные кормления, больничные, горы стирки. Он существовал где-то рядом, но будто в параллельной реальности.
А потом – его телефон. «Заинька», «солнышко», «когда твоя тёща уедет?». Не просто слова. Фотографии. Переводы по пять тысяч рублей. Свидания.
Я не кричала. Сидела на кухне, сжимая остывшую чашку, а он, вернувшись, даже не взглянул.
– Поговорим? – голос не дрогнул.
– О чём? – даже не оторвался от телефона.
– О той, с кем ты переписываешься. Которая мне никто.
– Не драматизируй. Просто поболтали.
– Ты ей деньги отправляешь.
– Тебе что, отчёт нужен?
Той же ночью собрала детские вещи и уехала. К тёте в Нижний Новгород. В крохотную однушку. Начинала с нуля.
Годы шли. Дети росли. Я устроилась бухгалтером. Были знакомые, пытавшиеся свести с «хорошим мужчиной». Но меня передёргивало от одного вида чужой руки на своём плече. Боялась. Боялась снова стать «удобной». Боялась, что опять обманут.
А потом – случайная встреча. Однокурсники, десять лет спустя. И он – Сергей. Когда-то застенчивый паренёк с нашего этажа. Теперь – солидный, с добрыми глазами. Говорили до утра. Впервые за годы смеялась не через силу.
Он не лез в душу. Не требовал «отпустить прошлое». Просто был рядом.
– Аня, – сказал он как-то, – мне не нужно, чтобы ты что-то доказывала. Мне хорошо просто так.
– А если я… больше не умею любить? – выдохнула я.
– Не умеешь? – он усмехнулся. – Да ты вся – как открытая книга. Только страницы немного помяты.
Через год мы съехались. Дети к нему тянулись. В доме пахло пирогами и смехом. Иногда я всё ещё вздрагивала, когда он задерживался. Но он просто брал мои руки в свои: «Я здесь. Никуда не уйду».
А потом позвонил Дмитрий. Голос хриплый, жалкий: «Я всё осознал. Она меня кинула. Давай попробуем снова».
– Нет, – ответила я, и впервые за годы голос не дрогнул. – Ты не семью разрушил. Ты во мне всё сломал. И я слишком долго собирала себя по кусочкам.
Он что-то кричал, но я положила трубку. Потому что теперь знала: можно не бояться. Можно снова дышать.