Всё пошло прахом! Мой сын и дочь отвернулись от семьи и детей!
Здравствуйте, меня зовут Иван Петрович, и я хочу поведать вам свою историю – горькую, как полынь, полную тоски и недоумения. Это рассказ о том, как мои кровинки, моя радость, вдруг отреклись от всего, что для меня было свято. Началось всё недавно, но мне кажется, будто прошла целая жизнь в мучительных раздумьях.
Когда-то я был молодым отцом, полным радужных надежд. Мы с женой, пусть земля ей будет пухом, жили в небольшом городке под Воронежем. Растили двоих детей – сына Дмитрия и дочь Ольгу. Я трудился на заводе, она вела хозяйство, и мы мечтали о том, как наши дети обзаведутся семьями, порадуют нас внучатами. Я представлял, как буду сидеть на лавочке у дома, нянчить малышей, слушать их звонкий смех. Эти мысли согревали мое сердце долгие годы.
Дмитрий и Ольга были разными, но оба – родные. Дмитрий – упрямый, как вол, но добрый парень, всегда первый в драке за правду. В школе он верховодил, а потом уехал учиться в Питер, в институт. Я им гордился – думал, вот он, мой продолжатель рода. Ольга же была тихоней, с головой в книгах и мечтах. Я был уверен, что она станет такой же заботливой матерью, как её покойная мать. Мы с женой отдавали им последнее – и любовь, и копейки, чтобы дать им путёвку в жизнь.
Но шли годы, а мои надежды стали рушиться. Дмитрий окончил учёбу, устроился в Питере в контору – где-то менеджером. Звонил редко, говорил о работе, но ни словом не обмолвился о невестах. Я спрашивал: «Сынок, когда же свадьба?» Он отшучивался: «Батя, отстань, не до этого». Я думал – повзрослеет, одумается.
Ольга подалалась в Москву, в художественное училище. Я радовался её успехам, но со временем она будто отдалилась. Говорила о выставках, о подругах, но ни полслова о замужестве. Я намекал: «Оленька, пора бы о детях подумать», а она отмахивалась: «Пап, оставь, не моё это».
Чёрный день
Всё решилось в тот злополучный вечер. Я позвал их обоих в родной дом на именины. Хотел, чтобы семья собралась за одним столом, как в былые времена. Они приехали – Дмитрий с каменным лицом, Ольга с пустым взглядом. Ели, пили чай, вспоминали былое. А потом я не выдержал: «Ну что, ребята, когда мне внуков ждать?»
Повисла тишина – такая, что слышно было, как часы на стене тикают. Дмитрий отхлебнул чаю и сказал: «Батенька, забудь. Никакой свадьбы не будет. И детей тоже». Я остолбенел. А Ольга добавила, глядя в окно: «И я не собираюсь. Мне это неинтересно».
Мир перевернулся. Я смотрел на них – на своих кровиночек, которых на руках носил, – и не верил своим ушам. Дмитрий пустился в рассуждения: «Семья – это цепи. Дети – обуза. Я хочу жить для себя, батя, видеть мир». Ольга поддакнула: «А я посвящу себя живописи. Мои картины – вот мои дети».
Я пытался вразумить их: «Как же так? Род – это же продолжение жизни! Кто вас в старости подержит?» Они только переглянулись. Дмитрий буркнул: «Не парься, найму кого надо», а Ольга добавила: «А я буду творить до последнего».
Слёзы и ледяные слова
Я не сдержался – слёзы хлынули сами. Не от злости, а от того, что сердце разрывается. Всю жизнь я горб гнул, чтобы им дать всё лучшее, мечтал о внуках, а они смотрят на меня, как на назойливого старика. Дмитрий похлопал по плечу: «Ну хватит, отец, не принимай близко к сердцу». Ольга обняла, но в её объятиях не было тепла.
С тех пор я живу с этой болью. Они уехали – Дмитрий в свой Питер, Ольга в Москву, а я остался один в пустом доме. Сижу ночами, перебираю их детские фотографии и думаю: в чём прокололся? Может, слишком мягко воспитывал? Или не смог привить семейные ценности? А может, нынешний век такой – жестокий, где семья никому не нужна?
Изредка звонят – на минуту, для галочки. Дмитрий хвастается новой тачкой, Ольга – очередной выставкой. А я молчу, боюсь снова заговорить о самом главном и услышать тот же ледяной ответ. Друзья уговаривают: «Ваня, махни рукой, у них своя дорога». Но как махнуть, если вся жизнь была прожита зря?
В чём смысл?
По ночам я смотрю в темноту и вижу пустоту – нет детского гама, нет счастливой семейной кутерьмы, одна тоска. Мои дети выбрали одиночество, а мне с этим жить. Дмитрий как-то сказал, что семья – это тюрьма, а Ольга написала, что дети убили бы в ней художника. И я не знаю, как с этим смириться.
Раньше я думал, что они просто не встретили свою судьбу. Но теперь понимаю – это их осознанный выбор, твёрдый, как гранит. Они не хотят ни семьи, ни детей, а я, старый дурак, бессилен что-то изменить. Душа рвётся от боли, но им это неведомо.
Я всё ещё люблю их – Дмитрия с его упёртостью, Ольгу с её мечтательностью. Но их решение перечеркнуло все мои надежды, и я не знаю, как жить дальше. Может, я сам виноват, что не смог показать им радость семейного очага? Или мир изменился, а я остался в прошлом? Скажите, как мне принять их выбор, если он так чужд моей душе?