Катя застыла у окна, всматриваясь в дождливые улицы Нижнего Новгорода, где лужи отражали тусклый свет фонарей. «Надо поговорить», – её слова всё ещё висели в воздухе, словно треснувшее стекло. На кухонном столе дымилась кружка с чаем – уже третья за этот вечер. Старая привычка – заваривать чай, когда на душе тяжко.
Она вернулась домой, ощущая, как каждый шаг отдаётся где-то внутри. В комнате её мужа, Дмитрия, тускло светился монитор, отбрасывая синеватые блики на обои. Катя сделала глубокий вдох, собираясь с силами.
– Нам надо поговорить, – повторила она, и голос её дрожал, но звучал твёрдо.
Дмитрий оторвался от экрана, брови чуть сдвинулись.
– В чём дело? – спросил он, будто чувствуя неладное.
Катя выдержала паузу, словно проверяя, хватит ли у неё смелости.
– Я подала на развод, – наконец выдохнула она, наблюдая, как его лицо меняется.
Дмитрий замер, потом криво усмехнулся, будто это шутка.
– Серьёзно? Из-за того, что мама тебе что-то не так сказала? – в его голосе сквозило пренебрежение.
– Нет, – резко ответила Катя. – Из-за тебя. Из-за твоей семьи. Из-за ваших «правил».
– Правил? – Дмитрий нахмурился. – О чём ты?
Катя сидела на кухне, вдыхая горьковатый запах кофе. В голове проносились пять лет брака с Димой. Её квартира в центре, когда-то уютная, теперь казалась чужой, пропитанной чужими требованиями. Всё изменилось, когда она стала не просто женой, а частью его семьи, где всем заправляла его мать, Лидия Петровна.
Сначала всё казалось прекрасным. Дима был заботливым, с лёгким характером, всегда готовым помочь. Они мечтали о будущем, о путешествиях, о детях.
Первые месяцы жили в съёмной однушке, полной смеха. Но Лидия Петровна уговорила их переехать к ней «на время» – «чтобы копить на своё». Оказалось – навсегда. Потом они купили квартиру – маленькую, но свою. Вместе выбирали мебель, обои, как будто строили жизнь. Но тень свекрови уже накрывала их.
Первая встреча прошла спокойно. Лидия Петровна была вежлива, но в её взгляде сквозило что-то холодное – будто она сразу оценила Катю и решила, что та не дотягивает.
– Катя, у нас в семье свои уклады, – сказала свекровь за чаем. – Женщина у нас – хранительница очага. Я всегда сама готовила на праздники. Мужчина не должен отвлекаться на быт.
Катя кивнула, сдерживая удивление. Тогда ей казалось, что это просто старомодные взгляды. Она даже прониклась – хотела стать частью их традиций. Но не знала, что они станут её тюрьмой.
Первое застолье прошло неплохо. Катя весь день стряпала по рецептам свекрови. Дима помогал – резал салаты, шутил. Лидия Петровна одобрительно кивнула, но в голосе прозвучало: «Неплохо, но могло быть лучше».
С каждым праздником требования росли. Теперь Катя готовила не только по праздникам, но и на обычные ужины. Это стало обязанностью, от которой нельзя было отказаться.
Однажды вечером она попробовала поговорить с Димой.
– Я понимаю, это ваша семья, но это слишком, – сказала она, вытирая руки после готовки. – У меня работа, дела, я не могу всё время стоять у плиты.
Дима отмахнулся.
– Кать, это же традиции. Мама всегда так делала. Не загоняйся.
– Но почему я должна всё тянуть? – настаивала она.
– Ты преувеличиваешь, – бросил он, уткнувшись в телефон. – Это нормально.
Он её не слышал. Для него её роль была ясна – быть идеальной хозяйкой, как мать. Он не замечал, как она сгорает.
С каждым месяцем становилось хуже. Лидия Петровна звонила в любое время, требуя готовить для гостей, даже если Катя только пришла с работы. Дима лишь говорил:
– Мама хочет, чтобы ты была хорошей женой. Потерпи.
Но терпеть уже не было сил. Свекровь придиралась ко всему – то суп недосолен, то пирог не такой. Катя чувствовала себя служанкой, а не хозяйкой.
Последней каплей стал день рождения Лидии Петровны. Катя готовила с утра, выбиваясь из сил. Но за столом свекровь громко заявила:
– Катя, это что за борщ? Кислый какой-то. Я же говорила – свеклу нужно варить дольше.
Гости замолчали. Дима опустил глаза.
Катя сжала кулаки, но промолчала.
Вечером она попыталась поговорить.
– Почему ты молчал? – спросила она. – Она унизила меня при всех.
Дима пожал плечами.
– Мама строгая, но без зла. В следующий раз получится лучше.
– В следующий раз? – Катя горько рассмеялась. – Ты даже не попытался меня защитить!
– Не раздувай, – отмахнулся он. – Это просто еда.
– Для тебя – еда, а для меня – постоянное чувство, что я ни на что не гожусь! – голос её дрожал. – Она меня не уважает, а ты поддерживаешь её!
Дима вздохнул.
– Ты слишком драматизируешь. Мама тебя любит.
– Любит? – Катя едва сдерживала слёзы. – Она меня использует. А ты позволяешь.
Он устало поёрзал на диване.
– Кать, давай без сцен. Я устал.
Эти слова стали последней каплей. «Я устал» – устал от её боли, от её попыток достучаться. В ту ночь Катя поняла – хватит.
Она позвонила подруге Оле, которая всегда предупреждала её про эту семью.
– Оль, я подаю на развод, – сказала она, глядя в тёмное окно. – Больше не могу.
На следующий день Катя пошла к юристу. Женщина в очках внимательно выслушала её.
– Вы слишком долго терпели, – покачала головой адвокат. – Если он не станет спорить, всё пройдёт быстро. Но будьте готовы к давлению.
Катя задумалась. Дима последнее время был далёк, словно его мать и её правила значили для него больше, чем их брак.
Вернувшись домой, она застала его за компьютером.
– Нам надо поговорить, – сказала она.
– Опять что-то случилось? – он даже не обернулся.
– Я подала на развод, – твёрдо произнесла Катя.
Дима резко обернулся.
– Ты что, с ума сошла? Из-за маминых замечаний?
Катя тихо закрыла дверь, оставляя за спиной прошлое, и сделала шаг в новую жизнь, где не нужно было никому доказывать свою ценность.