Муж привёл домой своего семилетнего сына: я вся в растерянности…
Об этом мне рассказала моя подруга Татьяна — пришла ко мне вся в слезах, с трясущимися руками.
— Понимаешь… — начала она, голос дрожал. — Последнее время мой Сашка стал каким-то мрачным, отстранённым. Будто стена между нами выросла. И похудел, осунулся весь.
Чувствовала — что-то гложет его, но он молчал, как партизан. Пыталась расспросить — отмахивался, будто я ему чужая. Ни слова, ни полслова. Уже думала, может, здоровье подвело, да стесняется сказать? Или на работе проблемы?
А потом он пришёл домой не один… С ним был мальчишка. Даже глаза опустил, не смотрел на меня, будто виноватый.
Оказалось, семь лет назад, когда я уезжала на месяц к бабушке в Красноярск, у него случилась связь. Та женщина родила сына.
Сашка клялся, что не хотел её — мол, всю жизнь любил только меня. Но от сына не отказался. Все эти годы тайком помогал им: деньгами, заботой. А я… я даже не догадывалась! Жила в своём счастливом мирке, пока всё не рухнуло в один миг.
А теперь эта женщина запила. Хотят лишить её прав. Родни у неё нет — ребёнка собрались в детдом отправить.
Когда Сашка узнал, не смог этого допустить. Сказал, что не даст своему сыну расти в приюте. И привёл его к нам — в нашу уютную трёшку в Екатеринбурге, где мы строили свою семью.
Боялся мне признаться. Потому и вёл себя как затравленный: уходил от разговоров, замыкался. Но в итоге собрался с духом — привёл сына, хоть и знал, что может потерять всё.
У нас крепкая семья. Есть дочка, Настенька, наша радость. Сашка её обожает, души не чает. А теперь… будто нож в сердце.
Я хотела уйти. Собрать вещи, взять Настю и исчезнуть. Но каждый раз, как представлю жизнь без него, внутри всё сжимается. Люблю его, хоть и больно. Два дня рыдала в спальне, не могла смотреть ни на него, ни на мальчишку.
Этот мальчик, Ваня, — вылитая Настя. Те же глаза, те же черты. Сразу видно — родные. Мне его до слез жаль. Он-то тут при чём? Маленький, испуганный, смотрит на меня с такой надеждой, что просто сердце разрывается.
Но что мне делать? Чувствую себя обманутой. Вся моя жизнь, казавшаяся идеальной, оказалась ложью. Сашка молчал семь лет, скрывал целый кусок своей жизни. А теперь этот ребёнок — живое напоминание о предательстве — живёт в нашем доме.
Пыталась говорить с Сашкой. Он просил прощения, клялся, что любит только меня, что всё в прошлом. Но как ему верить? Как принять мальчика, который каждый день будет напоминать о боли?
Настя пока ничего не понимает. Ей всего пять, она с интересом разглядывает Ваню, тянется к нему. А я не знаю, как объяснить, кто он. Как сказать, что у неё есть брат, о котором мы и не подозревали?
Татьяна сидела у меня на кухне, сжимая остывший чай, и смотрела в стену. Голос дрожал:
— Не знаю, смогу ли простить. Но бросить Сашку… будто часть себя оторвать. А мальчик… он же ни в чём не виноват. Как я могу его выгнать? Но как с этим жить?
Видно было — разрывается на части. С одной стороны — любовь к мужу, с другой — боль от предательства. А посередине — ребёнок, который просто оказался заложником.
Иногда ловлю себя на том, что ненавижу Сашку за то, что он устроил. Но потом вижу Ваню, его испуганные глаза, и понимаю — он ни при чём. Он такой же, как Настя, — просто хочет тепла и дома.
Не знаю, что делать. Простить Сашку? Принять Ваню как своего? Или уйти, чтобы не видеть никого? Каждый вариант кажется невозможным. Чувствую, что захлёбываюсь в этом кошмаре, и никто не поможет.
Татьяна вытерла слёзы, посмотрела на меня:
— Может, со временем полегчает… Но сейчас я просто не знаю, как быть.