**Дневник. Оставлена**
Я вспоминаю, как Таисия сидела в своей уютной квартире в центре Нижнего Новгорода, когда вдруг поняла — её бросили. Три года она делила жизнь с мужчиной, который появлялся исчезал, как призрак. Порой он задерживался на ночь, помогал по дому, и она называла его своим. Полгода он вовсе жил у неё, а она втайне надеялась, что однажды он станет мужем. Оба уже перешагнули сорок — возраст, когда хочется покоя и твёрдой руки.
Но что-то в нём настораживало. Экономист по образованию, он почти не работал по специальности. То подрабатывал водителем, то разгружал ящики на рынке, а то и вовсе жил у родителей в деревне под Городцом. И те, как ни странно, кормили его — взрослого мужика под пятьдесят! А он даже не краснел.
И всё же он был неплохим. Умный, начитанный, умел слушать. Таисия верила, что их связь перерастёт во что-то большее. Ей хотелось семьи, опоры. В глубине душе она видела в нём защиту.
Жизнь её не была тяжёлой. Прабабка оставила ей «однушку» — светлую, с окнами на Волгу. В ней царил порядок: полки с книгами, теплый свет лампы, пушистый кот по кличке Граф. Он был её тенью — степенный, верный, но, как все кошки, прятал чувства за маской безразличия.
Денег хватало. Работала бухгалтером, жила тихо. Но внутренний голос твердил: «Тебе уже за сорок. Пора остепениться». И хоть её мужчина не был идеалом, он стал частью её мира. Три года неясности, и сердце привыкло.
Вдвоём было спокойнее. Или она просто себя убедила? Правда ускользала, как дым.
У него были ключи. Приходил и уходил, когда хотел. Ни обещаний, ни обязательств. Но Таисия верила: вдруг всё изменится? Жизнь — штука непредсказуемая.
Всё рухнуло, когда её положили в больницу. Пустяковая операция, пять дней. За Графом приглядывала соседка Валя. Но он — её мужчина — даже не позвонил. Таисия отмахнулась: «Мужчины, что с них взять».
Прошёл месяц. Тишина. И вдруг звонок:
— Тасенька, я встретил другую. Давай увидимся, ключи отдам.
Она онемела. Собираясь на встречу, боялась одного: вдруг приведёт ту женщину? Её жалостливый взгляд или фальшивое равнодушие стали бы пыткой.
Но он пришёл один. Молча сунул ключи в руку и бросил:
— Будь счастлива.
Она зашла в ближайшую столовую. За чашкой чая боль накрыла с такой силой, что мир поплыл. Доехала до подруги Гале. Упала на диван, не в силах говорить. Галя не лезла с утешениями, лишь прошептала строчку из Цветаевой: «Брошена — какое слово».
Домой вернулась разбитая. Три года — впустую. Брошена. Слово ли, чувство ли — какая разница? Боль была настоящей.
На пороге ждал Граф. Тёрся о ноги, мурлыкал. Таисия машинально насыпала ему корм, но кот, вопреки привычке, даже не понюхал. Странно.
Слабость сковала тело. Ноги подкашивались, в голове — вата. Она рухнула на кровать. Лёжа, почувствовала тяжесть на груди. Открыла глаза — Граф смотрел на неё. Его взгляд был глубоким, почти человеческим. В уголке глаза — влага, будто слеза.
Таисия приподнялась, поцеловала кота в макушку. И вдруг — облегчение. Боль отступила. Он ушёл? Ну и пусть. Значит, так и надо. Судьба убрала его, избавив от худшего. Граф, его тёплая шерсть и мудрый взгляд, словно подтверждали это.
Кошки — загадка. Кажутся простыми, но видят то, что нам не дано.
**Вывод:** Бывает, те, кто должен быть рядом, уходят — и это к лучшему. А те, кто остаются, порой понимают нас лучше людей.