Она ждёт, когда я умру: невестка превратила мою жизнь в ад
С первого взгляда на эту девушку у меня защемило сердце — она не пара моему сыну. Слишком нагловатая, слишком уверенная в себе. С тех пор как они стали встречаться, внутри поселилась тревога, будто шепотом предупреждала: «Ещё намучается с ней». Но сын ничего не видел. Любовь, страсть, молодость — всё закрыло ему глаза.
Сначала мы как-то уживались. Я даже решила уступить — уехала на месяц к подруге в Калугу. Та обрадовалась: «Хорошо, вместе веселее». Но месяц пролёг быстро, и, вернувшись, я не узнала свою квартиру. Всё перевернули с ног на голову: мебель передвинули, шторы сменили, даже мои фотографии куда-то исчезли. И самое главное — ни слова от сына. Ни объяснений, ни извинений.
Я сдержалась. Не стала скандалить. Подумала — ладно, молодые, пусть живут как хотят. Но с каждым днём становилось только хуже. Моя невестка, Арина, словно нарочно показывала: здесь ты — лишняя. Она не делала ничего. Посуда громоздилась в раковине до вечера, пока не приходил мой сын Никита и не мыл её сам. Иногда включалась и я, когда терпеть уже не было сил.
Пол? Пыль? Мусор? Её это не касалось. Молча убирала всё сама, пока не взорвалась. Однажды вечером мы пили с Ариной чай, и я, измотанная, сказала прямо: мне тяжело, я не справляюсь, нужна помощь. Надеялась, хоть что-то дрогнет в ней. Не дрогнуло.
Позже Никита вернулся с работы, и началось. Она что-то нашептала ему, и они вместе вышли ко мне. Сын — с пустым, чужим взглядом. Обвинил в том, что я придираюсь к Арине, порчу им жизнь. И вынес ультиматум: либо извиняюсь, либо они съезжают. Будто я виновата в том, что устала.
Сердце сжалось в комок. Я не кричала, не рыдала. Просто сказала, что не хотела никого обидеть. Но не могу быть их прислугой. В доме обязанности должны быть на всех. Разве это несправедливо? В ответ — молчание. И с тех пор всё легло на меня.
Никита перестал помогать. Арина — как прежде. Я таскала тяжёлые пакеты, мыла, стирала, гладила. К вечеру так болела спина, что не могла выпрямиться. Но жаловаться было бессмысленно. Кому?
А потом случилось то, чего я не ожидала. Позавчера, проходя мимо их комнаты, услышала, как Арина говорит по телефону подруге. Её слова вонзились в сердце, как нож:
— Ничего, скоро старуха откинет копыта, и квартира наша. Потерпи немного.
Я вошла, не сказав ни слова. А вечером она снова разыграла невинность — мол, я всё выдумала, придираюсь, ищу повод. Никита снова принял её сторону. Мы поссорились. Жестоко. Я больше не выдержала и потребовала, чтобы они уезжали. Это моя квартира. Мой дом. И я не позволю, чтобы в нём на меня ставили крест заживо.
Теперь я одна. Пусто. Тишина. Зато не слышно шёпота за спиной. Верю, что бывают хорошие невестки. Просто моя оказалась другой. Но больнее всего даже не из-за неё — из-за сына. Из-за его холодности. Из-за того, что позволил ей разрушить то, что было между нами. Не знаю, как достучаться до него. Наверное, должен сам пройти этот путь.
А мне остаётся просто жить. В тишине. Без грязи. Без лжи. Без предательства под родной крышей.