Выдуманная любовь сломала мою жизнь. Теперь я не знаю, как жить дальше.
Всё пошло наперекосяк…
Порой я закрываю глаза и возвращаюсь в то время, когда ещё училась в школе в Ростове-на-Дону. Считала дни до выпускного, мечтая уехать в Санкт-Петербург — не просто так, а к своему Артёму, который поступил в медицинский университет раньше меня и уже начал учёбу в северной столице. Мы были вместе с первого класса. Всё казалось таким ясным, настоящим, нерушимым.
Когда я тоже сдала экзамены и переехала, мы сразу стали жить вместе. Наша маленькая комнатка в общаге стала уютным гнёздышком. Вместе варили гречку, корпели над конспектами, считали каждую копейку и засыпали, обнявшись. Часто ложились спать голодными, но мне хватало одного — его рядом. Я верила, что это настоящая любовь. А он шептал на ночь, что я — его судьба.
Шли годы, и наши планы становились серьёзнее. Говорили о свадьбе, о детях, о будущем. Я украдкой разглядывала журналы с платьями и представляла наш день — белые розы, кружевная фата, слёзы родителей. Наши семьи уже считали нас мужем и женой — мы были вместе шесть лет, казались неразлучными.
А потом всё разлетелось в клочья.
Как-то в выходные, когда Артём зубрил анатомию и не мог отвлечься, моя подруга по вузу — Карина — позвала меня на дачу под Псковом. Повод — юбилей её дяди, Сергея, ему стукнуло 40. Она много о нём рассказывала — дядя-олигарх, живёт в Германии, привозит дорогие подарки. Я согласилась — думала, просто отдохну пару дней. Не знала, что это конец моей прежней жизни.
Сергей был неотразим. Уверенный, с харизмой, с интересными историями. Я ловила каждое его слово. И когда он спросил, есть ли у меня парень, я почему-то солгала — сказала, что свободна. В его глазах вспыхнул огонь. Так начался наш тайный роман. Я думала, это просто страсть. Но втянулась так, что потеряла голову. Влюбилась в этого взрослого, загадочного мужчину. Он предложил уехать с ним в Берлин. Я… согласилась. Даже не поговорив с Артёмом. Пока он был на лекциях, я собрала вещи и оставила записку: «Прости. Всё кончено. Мы разные».
В Германии я забросила учёбу, работала сиделкой, подрабатывала уборщицей — лишь бы быть рядом с Сергеем. Он требовал идеальности. Завтрак — ровно в восемь. Ужин — только его любимые блюда. Если я надела скромное платье — кривился. Набрала вес — злился. А когда злился — превращался в чудовище. Орал, унижал, однажды запер меня в комнате, пока я не влезла в его любимое чёрное платье. Я молчала. Было стыдно. Но после грозы приходило затишье — он становился ласковым, нежным. Я верила, что это любовь. Теперь понимаю: это был ад.
На его сорок третий день рождения он заявил, что хочет сына. Александра — в честь отца. Но беременность не наступала. Когда я предложила провериться у врача, он взорвался. Наутро вышвырнул мои вещи в коридор и сказал, чтобы я исчезла.
Я вернулась в Россию. Устроилась кассиром, ухаживала за матерью — у неё был инфаркт. Думала, хуже не будет. Но однажды меня скрутила такая боль, что вызвала скорую. Врач сделал укол и велел прийти на обследование. И вот я стою перед кабинетом… и он выходит. Артём.
Он сделал вид, что не знает меня. Осмотр, анализы, УЗИ — всё строго по делу. Потом сухо сказал, что возможны проблемы по гинекологии. Пришла через неделю. Он молчал о прошлом, но вдруг обмолвился: «У меня жена — тоже врач, и сын, пять лет». В груди кольнуло — не ревность, а стыд. Я вдруг бросилась к нему, хотела поцеловать. Он отстранился и тихо сказал: «Всё кончено. У меня семья. Не переступай черту».
Так оборвалась последняя нить. Но хуже было впереди. Он подтвердил диагноз — бесплодие. То, о чём с Сергеем мы даже не думали, стало приговором. Детей у меня не будет. Никогда.
Я потеряла всё: любовь, здоровье, мечты. А ведь когда-то хотела просто семейного счастья. Теперь надеюсь только на одно — что жизнь ещё даст мне шанс. Хотя бы маленький.