Ну, слушай, у меня тут история одна, от которой до сих пор мурашки… Не за советом пишу, не ныть — просто поделиться хочется. Бывает же, что жизнь будто ломается пополам, и в этой трещине — и боль, и слёзы, и неожиданное счастье. Вот так и у меня. Началось с любви. А закончилось… тем, что я снова ожил.
Меня зовут Дмитрий. Мне 54. И большую часть жизни я был как призрак: один, без семьи, без детей, будто застрял между прошлым и будущим. А в прошлом — одно имя, которое до сих пор жжёт: Лариса.
Познакомились мы в студенчестве, в Екатеринбурге. Она была не из тех, кто бросается в глаза, но в ней был свет. Рядом с ней я будто заново учился чувствовать. Мы понимали друг друга без слов — взглядом, прикосновением, даже молчанием. Казалось, будто мы уже любили друг друга в прошлой жизни. Я был уверен: это моя судьба.
Строили планы: дом, дети, старость вместе. Уже и свадьбу обсуждали, как грянуло — отца разбил инсульт.
Я единственный сын. Мать умерла давно, родни нет. Не мог бросить отца, не мог оставить его на чужих людей. Пришлось вернуться в Пермь, отказаться от работы в Екатеринбурге. Умолял Ларису поехать со мной. Но она сказала: «Не могу бросить всё, что здесь построила». Не винил её, хотя сердце рвалось на части. Уехал. Попрощались. Тогда ещё не знал — навсегда.
Поначалу писал ей. Долго. Ждал ответа, ловил каждое слово в её редких письмах. Потом письма и вовсе прекратились. А я… я просто жил в режиме ожидания. Семь лет ухаживал за отцом: кормил, мыл, ночами дежурил у кровати. Он ушёл тихо. А я остался в пустоте.
После похорон даже не поехал в Екатеринбург. Не искал Ларису. Был уверен — забыла, вышла замуж, живёт счастливо. Зачем ей человек, который пропал на семь лет? Не хотел врываться в её жизнь. Так я думал тогда.
А потом… существовал. Друзья обзавелись семьями, внуками. Кто-то пытался знакомить меня с женщинами: «Да хватит, Дим, очнись!» Но внутри — тишина. Никто не задевал ту струну, которую трогала Лариса. Не хотел подделки. Не хотел жить «для галочки».
А потом в одно обычное утро, когда я пил чай на кухне, в дверь позвонили. Открыл — и на пороге девушка. Лет двадцать пяти. Красивая, но не в этом дело. А глаза… Карие. Прямо как у Ларисы. У меня ноги подкосились.
Она молча протянула конверт и маленький блестящий значок. Тот самый, что я когда-то подарил Ларисе. В письме было всего несколько строк: «Прости, что молчала… Это твоя дочь».
Её звали Алина. И она — моя. Дочь, о которой я не знал. Дочь, выросшая без меня.
Лариса написала, что узнала о беременности через месяц после моего отъезда. Но не хотела меня тревожить, отвлекать от отца. Переехала к тётке, сменила номер. Ждала, что я вернусь. А я… думал, что она просто стёрла меня из жизни. Вот так, из-за глупой гордости, из-за молчания — потеряли друг друга.
Она родила Алину одна. Подняла её. А потом, год назад, врачи поставили диагноз — рак. Лариса знала, что время уходит, и перед смертью рассказала дочери правду. А та… нашла меня. Приехала. Постула в дверь — и вернула меня к жизни.
Теперь всё иначе. Алина — моя дочь. У неё муж — отличный парень, Игорь. И у меня есть внук — Вадим, назван в честь деда. Я снова нужен. Снова живу.
Продал отцовский дом в Перми, купил небольшую квартиру в Екатеринбурге, в двух шагах от дочери. Теперь мы вместе на выходных, я забираю Вадю из садика, вожу его на карусели. Навёрстываю упущенное.
И знаешь что? Я не жалею ни о чём. Потому что каждая слеза, каждая боль привели меня сюда. Я снова дышу. Я не один.