— Денис, ты точно всё взял? Может, перепроверишь? — крикнула я, застыв у ванной двери.
— Люба, всё на месте. Чемодан лопнет! — донёсся его голос сквозь шум воды. И почему-то в нём дрожала какая-то фальшь, будто он говорил не мне, а в пустоту.
Я отступила на шаг. Чемодан видела, но что внутри — загадка.
— Сделай мне крепкий кофе, без сахара, — попросил он уже ровнее, будто взял себя в руки.
На автомате двинулась на кухню. Насыпала молотый кофе в турку, плеснула воды, щепотку соли. Хотя есть же кофемашина, но он всегда просит варить по-старинке — говорит, так пахнет, как в детстве. А я варю. Привычка. Любовь.
— Царский аромат! — вошёл он, провёл ладонью по мокрым волосам и рухнул на стул. — Курьер приедет — возьми посылку. Чехлы на машину заказал.
— Ты уже заплатил? — присела напротив, в кресло-качалку.
— Оплата при получении, — вздохнул. — А эта командировка — как обухом по голове. Отказаться нельзя — карьера висит. Ведущий аналитик, как-никак.
— Ведущие аналитики обычно в офисах сидят…
Он пожал плечами, схватил телефон — типа поработает перед дорогой. Встал, вышел.
Я глянула на грязную чашку — не убрал. Ладно, прощу. Не до чашек — переживает, первая поездка…
И тут — писк. Сообщение.
Открываю.
«Люб, Денис врёт. Он летит в Турцию с Аней Сорокиной. Останови его, он делает ошибку.»
Оля. Его сестра.
Я остолбенела. Не шутка. Оля такими вещами не балуется. Значит — правда.
В груди закипело. Села. Выпила стакан воды залпом. Второй — тоже. Хотелось кричать, крушить всё. А вместо этого — тишина. Лёд в жилах.
Он всё рассчитал. Взял общие деньги, собрал вещи, наврал про командировку. А я… варила ему кофе.
Рванула к телефону. Открыла банковское приложение. Полтора миллиона. Минус четыреста тысяч. Он уже снял. Основные деньги — мои.
С Аней… Да я о ней знала. Его первая любовь. Сам рассказывал. Оля — добавила деталей. Та Аня бросала его, возвращалась, снова уходила. А теперь — опять всплыла. Прошлое не отпускает.
Почему не сказал? Почему — как последний подлец?
Приму меры. Сниму остаток. Развод. Его вещи — выкину на лестничную клетку. Завтра отчёт — я готова. После — возьму больничный. В Турцию не полечу. Но точно — одна.
Он вернулся на кухню. В пиджаке, с чемоданом.
— Поехал. Решил выехать пораньше, — буркнул.
— Счастливого пути, — выдавила я сквозь стиснутые зубы.
— Люба, ты чего? Какая-то злая…
— Показалось.
— Соскучишься.
— Вряд ли у тебя будет на это время.
— Не проводишь?
— Дорогу знаешь. Я посуду помою.
Он вышел. Чемодан заскрипел по полу. Дверь хлопнула.
А у меня одна мысль — замки менять. Завтра же. Позвонила в ЖЭК — договорилась.
И только тогда разрешила себе заплакать. Как же противно. Как гадко.
Телефон снова запищал.
«Люб, как ты?» — снова Оля.
Набрала её.
— Откуда знаешь? — спросила сухо.
— От подруги Ани. Они уже пакуются. Я не могла молчать, Люба.
— Спасибо. Но я его не останавливала. Пусть катится. Выбор сделан.
— Господи, идиот. Опять его используют…
— Пусть. Но не говори ему, что я в курсе.
— Конечно. Я с ним больше не разговариваю. Козёл.
— Оль… спасибо. Переведу остаток денег бабушке. Пусть лучше у неё лежат. Потом развод.
— Ты умница, Люба. Держись.
Бросила трубку. Смотрю — счёт уменьшился ещё на двести тысяч. Офигел. Срочно — перевод бабушке. Всё, до рубля.
— Алло, бабуль?
— Да, Любочка. Муж уехал?
— Бабушка, перевожу тебе миллион триста. На мой счёт нельзя — при разводе заберёт половину. А так — всё моё.
— Что случилось?..
— Он улетел с любовницей. В Турцию.
— Господи… Люба…
— Всё. Теперь свободна. Он не хотел детей — а я хочу. Родить для себя. Всё.
— Внученька… А может, помиритесь? Вот Петькина соседка…
— Бабушка, не сейчас. Перевод оформляю. Потом поговорим.
И только отключившись, я впервые за день вдохнула полной грудью. Больно. Но дышать стало легче.