Лучше бы невеста не приводила своих родителей: после той встречи нам стало всё ясно
Когда наш сын Даниил познакомил нас с Алевтиной, мы с мужем обрадовались. Девушка казалась скромной, воспитанной, приятной. Не модель из журнала, но миловидная — умеет слушать, улыбается искренне, слова не бросает на ветер. Да и не лентяйка — учится с Даниилом в одном университете, помогает с заданиями, интересуется его специальностью. Мы тогда подумали: повезло парню.
Мы не олигархи. Муж работает инженером на заводе, я — старшая медсестра в поликлинике. Живём скромно, но без нужды: трёхкомнатная в Калуге, дача под Малоярославцем, видавшая виды «девятка» во дворе. Мы с мужем к деньгам не падки, но когда в разговоре с Алевтиной случайно зашла речь о квартире, я заметила, как у неё засветились глаза. Тогда это промелькнуло, как тень, но я не придала значения. А зря.
Родом Алевтина из деревни под Вязьмой. Родители — простые труженики: мать торгует в магазине, отец трудится на лесопилке. Дело не в происхождении — мы не спесивые. Но с первой же встречи с её роднёй у меня будто камень на сердце лёг.
Договорились встретиться в субботу. Я отправилась за продуктами: купила мяса, закусок, фруктов, чтобы стол был по всем правилам — хлеб да соль, как принято. Вернулась — и остолбенела. Гости уже восседали в гостиной, словно у себя дома. Явились на два часа раньше. Муж встретил их в тапочках, даже переодеться не успел. Говорит: «Распахнул дверь, а они тут как тут, с кульками…»
Мать Алевтины — женщина шумная, уверенная до наглости. С порога бросила:
— А чего стол голый? Мы ж в гости пришли, а не в пост сидеть.
Я улыбнулась через силу. Шутка? Может быть. Но интонация — будто ложечкой по зубам. Кинулась на кухню, торопливо режу салаты. За столом — разговоры ни о чём. Погода, город, учёба. Но сразу понятно, кто в их семье капитан. Мать Алевтины тараторила без остановки, отец сидел, как тень, кивал. Даже Даниил растерялся.
А потом — главное:
— Мы подумали… Молодым надо пожить вместе. Притереться. У вас ведь трёшка? Алевтина в общаге мучается — то тараканы, то девицы шумят. Снимать — денег нет. Да и зачем, если есть ваша квартира?
Она добавила, улыбаясь во весь рот:
— Алевтина у нас не мажорка. И стряпает отлично, и детей нянчить поможет, и квартиру приберёт. Золотая девочка! Вам повезло!
Я застыла с ножом в руке. То есть они уже решили, что их дочь не просто переедет, а станет тут хозяйкой? А мы — в восторге?
Пока я соображала, муж молча разливал чай. Когда гости ушли, мы переглянулись. Я спросила:
— Ты всё это слышал?
— Слышал, — кивнул он. — Словно, не мы их принимали, а они нас. Улыбаются, а глаза — как у ростовщиков.
— Не хочу, чтобы наш сын стал для них мостиком, — тихо сказала я. — Она ведь, кажется, пришла не за любовью, а за удобствами.
Муж только вздохнул:
— А ему сейчас не докажешь. Влюблён. Как стена — не прошибешь.
Теперь не знаю, что делать. Сказать Даниилу прямо? Рисковать, что затаит обиду, уйдёт в себя? Или молчать, ждать, пока сам догадается?
Чувствую нутром: эта девушка не та, что пойдёт сквозь огонь. Не та, что построит дом, вырастит детей в тепле. Она ищет не мужчину, а быт. Квартиру, полный холодильник, бесплатную стиралку. А наш сын — просто билет в нужную дверь.
Может, я не права. Может, она и правда любит. Но если так — почему всё выглядит, как расчёт?
Как думаете? Вмешиваться? Или ждать, пока сам прозреет?